Надо бы немножечко понудеть на тему социал-демократии и того, почему всякие народные движения — или  даже леволиберально-еврокоммунистические движения, придя к власти или замахнувшись на власть, каждый раз оказываются под диким прессом своих же (потому что слишком левые, слишком такие, слишком сякие), и, конечно — под прессом правых, прессы и т.д. и т.п.

Тут можно много кого цитировать — и Че Гевару, которому приписывают выражение "революция похожа на велосипед, как только она останавливается — она падает", и припоминать Улофа Пальме, который недокрутил и дал себя сначала сожрать, потом убить, и Корбина, и Меланшона, и "революцию гвоздик" в Португалии, которую тут же после победы начали замыливать и размывать.

Слава богу, мы дожили до момента, когда тему противодействия корбинизму на уровне самой бюрократии лейбористской партии начали обсуждать не только в прессе или в кухонных разговорах параноиков, или там в альтернативных твиттерских СМИ на 550 подписчиков, но и в научной литературе.

Джереми Гилберт, профессор политологии и экономики из University of East London написал работу "Why Wouldn't They Be Reconciled? Corbyn's Leadership and the Recalcitrance of the Parliamentary Labour Party" и опубликовал её в научном журнале The Political Quarterly (видимо, что-то ежеквартальное).

За причудливым названием скрывается попытка ответить на вопрос: почему? Почему когда у лейбористской партии (если мы говорим о её бюрократии и о высокопоставленных переднескамеечниках) был реальный шанс взять власть в 2017 году и после — до 2019 года, то почему все видные фигуры партии вместо пальбы из всех стволов по консерваторам и естественного желания примостить свои задницы в министерские кресла при премьере Корбине увлечённо занимались попытками доказать, что этот вот Корбин вообще никак неспособен управлять страной? 

Итак. Лонг-лонг-лонгрид.

1. Почему?

Почему после 2017 года такое большое количество бюрократов и видных деятелей лейбористской партии Великобритании оставалось враждебно настроенным по отношению к Джереми Корбину? Меньше чем через год после того как 75% депутатов парламентской фракции устроили мини-путч и попытались со скандалом Корбина убрать, обвинив в неспособности управлять партией и непопулярности в народе (в тот момент Корбин действительно по рейтингам серьёзно отставал от Терезы Мэй), в июне 2017 года корбинистский избирательный штаб достиг того результата, который казался почти невозможным. 

Самый большой прирост по числу избирателей, голосовавших за партию — с 1945 года. 40% на всеобщих выборах. Отставание от консерваторов в 2%. Тереза Мэй лишилась большинства в парламенте и была вынуждена вступить в коалицию с яростно националистической и религиозной североирландской партией DUP — альянс, который грозит ей большими проблемами при попытке протащить через парламент свою Брекзит-сделку. Никто в стране вообще не представляет, как будет выглядеть этот самый Брекзит. Букмекеры принимают ставки на то, что в течение года Корбин въедет на Даунинг-стрит, 10. При Джереми партия увеличивает свою фракцию в парламенте на 30 новых депутатов, а сам лидер партии начинает набрасывать экономические тезисы перевода страны на плановые и левые экономические рельсы.

Корбин популярен. На стадионах скандируют его имя, к его дому носят цветы, внезапно выяснилось, что студенты всё же приходят на выборы и решают их исход — радикализировавшиеся лейбористы побеждают по стране в тех округах, где на них никто не ставил, например, в элитарных районах Лондона. Пока Мэй отходит от шока, её партия опускается в соцопросах, а левые взлетают. На какое-то время Джереми становится самым популярным политиком в стране, не считая королевы — ему крайне идёт образ воинственного дедушки в свитере.

В целом, это был лучший успех лейбористов за 20 лет, с 1997 года. Да, в 2001 году лейбористы при Блэре продлили свой мандат доверия, но потеряли места — и весь оставшийся срок Блэр был парализован тем, что боялся дать больше топлива консерваторам — почему и решался на всё более и более консервативные шаги. Выборы 2005 года были выиграны со страшным скрипом, все понимали, что следующие пять лет будут критическими, блэристы ушли, власть принял Браун, пропустил начало мирового финансового кризиса, и отдал власть в 2010-м. Вернулись консерваторы.

Тогда же будущее казалось полным розовых мечтаний. Тори уничтожали сами себя из-за Брекзита, Мэй казалась ходячим мертвецом, у лейбористов была гигантская партия активистов, вся статистика показывала, что общество благосклонно смотрит на левые эксперименты, и после не выигранных, но удачных выборов все кипели от энтузиазма. 

Однако, через несколько месяцев антагонизм высокопоставленных лейбористов снова проявился — не прошло и нескольких месяцев, как те снова начали сомневаться в способности Корбина управлять партией, к концу года гражданская война у лейбористов снова разгорелась в полную силу и не проходило недели, чтобы кто-то нибудь не приходил в телевизионную студию и не соглашался с консерваторами вслух: да, Джереми достиг успехов, но лучше ему уйти. 

Нелюбовь бюрократов к левому аутсайдеру в первоначальный период 2015-2017 годов легко объяснима. Та же нелюбовь, даже ещё и усиливавшаяся, после удачного 2017- го, вызывает вопросы относительно внутренней мотивации партийных кадров.

Материал предоставлен Telegram -каналом «Пшеничные поля Терезы Мэй» - https://t.me/fields_of_wheat