Следует рассказать о том, что вообще творится внутри Британии и о том, почему вдруг за полгода правила игры в Брекзит так изменились.
Джонсон и консерваторы победили на последних выборах во многом — а может быть и только потому, что показали измученному британскому обществу, что у них есть быстрорастворимый рецепт того, как покончить с Брекзитом. Борис рекламировал себя как того, кто знает, как вести переговоры с ЕС —  на рекламных плакатах он изображался с быстроразогреваемой едой в руках: сделка с ЕС уже стоит в микроволновке, осталось только разогреть, oven-ready. 

И всё же тот магический кролик, которого Джонсон достал из шляпы, оказался той самой сделкой, на которую не пошла его предшественница, премьерша Тереза Мэй. Потому что эта сделка рубила страну пополам, отделяя Северную Ирландию и устанавливая в ней приоритет европейских законов над британскими. Премьер-министр Борис Джонсон об этом прекрасно знает — он и критиковал Мэй за её сделку, пока сам не стал главным.

Прошлым летом, лишившийся большинства, проигравший в конституционном суде, зажатый в угол, премьер Джонсон сделал ставку на отчаянный блеф и пообещал сделку заключить — причём быстро, и на выгодных условиях, пока остальные медлят. Блеф принёс ему на выборах всё, но только на полгода. 

Сейчас, когда переговоры между ЕС и Великобританией грозят обрушиться, правительство раздумывает над тем, чтобы задним числом переписать бумаги, которые уже были включены в договор, ратифицированы борисовским Парламентом и одобрены королевой.
 
Как сказал вчера в Парламенте  министр по делам Северной Ирландии — "это нарушение международного законодательства, но очень небольшое и в очень специфических обстоятельствах". В общем, если немножечко, то можно. 

Какая беда, что с ним не согласился руководитель юридического департамента правительства Джонатан Джонс, который уже подал в отставку, чтобы не позориться. 

Ну да ладно. Ну решили и решили — если немного, то не считается. Это им, а не нам расхлёбывать проблемы с международным доверием, гарантиями и престижем страны. Вообще Бориса должно интересовать одно: когда ЕС начнёт возмущаться? 

Три варианта: 
• сейчас, когда проект билля опубликован?
• когда его примет Парламент, чем разрушит существующий договор о выходе из ЕС?
• или когда он вступит в силу после подписания королевой и Европа сможет потащить британское правительство в международные суды?

Если посмотреть с иной стороны: чем вообще думал Борис, подписывая существующий договор в декабре и январе? Там всё было чёрным по белому, "Европа сама решает, какие продукты и товары Великобритания может ввозить на территорию Северной Ирландии"  — критики цитировали этот параграф с самого начала.

Так что Борис, оглушительно критикуя Европу и постоянно высказываясь в газетах о "вассалитете" и "зависимости" Британии от Брюсселя, на самом деле подмахнул бумагу, ограничивающую суверенитет страны.

Почему теперь одумался? Потому что хочет влить много денег в экономику (какой левацкий поступок!) — кодекс ЕС запрещает так делать, чтобы конкуренция внутри Европы была честной и не зависела от финансовой мускулатуры правительств.

Джонсона можно было бы даже похвалить — если бы вся деятельность консервативного правительства не была взбалмошной, заполошной, безумной чехардой решений, перерешиваний, отмены своих решений и возвращения решений старых — что относительно строительства, что относительно пандемии коронавируса, что касаемо школ и школьников, что насчёт Брекзита. Турбодискотека под веществами, из которой периодически выпадают уволившиеся гражданские служащие. 

Небезынтересно, что в теории некоторые министры и служащие могут пойти под суд  — в 2015 году был принят кодекс чести гражданского служащего Британии, который предписывает придерживаться норм закона, соблюдать закон, и удерживать своих руководителей и подчинённых от нарушений закона, включая международный. Ясно, что сейчас закон, что дышло, но если ветер переменится, то кого-то могут начать дёргать в суд — и бюрократы в любой стране держат в уме такие варианты развития событий.

Зачем Борису это всё? Чего ради наследники Маргарет Тэтчер готовы рубить топором европейские канаты? Неужели ради того, чтобы вырядиться в неудобные пиджачки полу-социалистов и вливать в экономику госзаказы и субсидировать британские предприятия?
Неолиберализм образца Тэтчер ведь занимался абсолютно противоположным делом: откатывал роль государства назад и приватизировал госсектор, делая его частным. Но это всё устаревшая информация для учебника истории и прочих салфеток: у-Бориса-Джонсона-вообще-нет-никакой-идеологии. Оставьте слово "идеология" дуракам.

Идеологии нет, кроме той, которую придумывает Доминик Каммингс и его Vote Leave штаб.

А Доминик Каммингс уже пять лет пишет во всех статьях: государство должно немилосердно вливать тонны денег в искусственный интеллект, в IT-индустрию, в "четвёртую индустриальную революцию", иначе Британию сожрут как сама Британия в XIX веке сожрала неразвитые индустриально страны.

Вот цитата из блога Каммингса: "Страны, которые опоздали с индустриализацией, были поглощены или принуждены к сотрудничеству странами, которые успели развить промышленность раньше. То же самое произойдёт в XXI веке с теми странами, где не будет технических и компьютерных гигантов на триллионы долларов".

Ничего не напоминает? "Мы должны пробежать это расстояние за 15 лет, иначе нас сомнут", и всё такое.

МЫ ДОЛЖНЫ вбухать сколько будет нужно британских денег в айти. Искусственный интеллект. Компьютерное зрение.
Весь смысл правительства, по Каммингсу — обладать кулаками и яйцами, чтобы пробиваться вперёд, дубасить остальные страны и иметь возможность форсировать свою технологическую революцию. 

Каммингс и Джонсон верят, что Британии категорически необходимо расстаться с ролью мальчика при двух сверхгигантах, США и Китае. Великобритания успела с первой промышленной революцией и грабила тех, кто не успел. Сейчас ставка примерно такая же — успеть или не успеть.

Конечно, можно порассуждать, остались ли у британцев какие-то шансы догнать Америку и Китай, даже если выжимать всё до последнего пенни и направлять в IT-сектор. Но правительство, кажется, уверено, что нельзя быть фаталистами и нужно попытаться перепрыгнуть пропасть.

Именно поэтому Борис, Каммингс и лорд Фрост, главный переговорщик с Европой, так радостно готовы взорвать мостик для переговоров. Если переговоры развалятся, то Британия будет свободна от евросоюзовских норм, ограничивающих субсидирование и закачку денег во внутренний бизнес.

Возможно, именно поэтому Акт о Внутреннем Рынке и составлен так нарочито оскорбительно — чтобы Брюссель однозначно расценил его как пощёчину и как попытку саботировать переговоры. Теперь никто не может сказать, чем всё закончится, хотя перспективы выхода без сделки неожиданно снова выглядят возможными, впервые с осени 2019 года.

И самое важное. Да, экономика полуразрушена коронавирусом. Да, не будет никакого бесшовного, гладкого торгового пути в Европу. Да, уровень жизни упадёт.

Но Каммингс свято уверен — а значит, и Джонсон свято уверен, что эти потери категорически необходимы для того, чтобы сэкономить, ужаться, пожертвовать, вложиться в технологический рывок и  в более прогрессивное, богатое, наукоёмкое будущее. 
Для этого им нужна свобода в государственном регулировании экономики, свобода направлять экономические потоки в те сектора, которые государство считает нужными. 

Как ни странно, это практически западное определение социализма. 

Поэтому яйцеголовый Доминик вычерчивает государственную мобилизационную экономику. Ради которой нужно порвать с ЕС.
Разумеется, рядовые тори радостно ждут распилов и откатов на всём этом, но в голове у всесильного советника британского премьера есть План.

Кто бы знал, что логика Брекзита в итоге приведёт консервативное правительство во главе с непричёсанным премьер-министром не только к национализации железных дорог, авиалиний и выплате социальных компенсаций населению, но и к экономическому национализму и государственному регулированию, которое с тэтчеризмом будет несовместимо — и которое будет очень похоже на уворованный лейборизм.
Oh Jeremy Johnson.

Кстати, именно по этой же причине лейбористы втихомолку поддерживали Lexit — левый Брекзит: какой смысл брать власть, если ты не можешь проводить государственную политику национализаций и реиндустриализаций, потому что максимальный объём государственных трат лимитируется Брюсселем? Так что левые по прагматическим соображениям были не против выхода из ЕС.
(за исключением тонкой прослойки в Parliamentary Labour Party, у которой все дела были завязаны на Европу, и лондонских хипстеров — у которых был завязан бизнес или образование — собственно, этот раскол между ними и северными работягами, голосовавшим за Leave, партию и утопил)

На этом, например, обожглась греческая СИРИЗА, которой просто из Брюсселя запретили выкупать частные фирмы и дотировать государственные предприятия выше определённого предела.

Материал предоставлен Telegram -каналом «Пшеничные поля Терезы Мэй» - https://t.me/fields_of_wheat