На фоне развернувшихся в ЦАР боевых действий к северу от столицы Банги, наряду с российскими военными специалистами, в страну прибыли руандийские военнослужащие, что признали и в Минобороны Руанды. Руанда всегда играла не последнюю роль в истории ЦАР, и сейчас ее военные, развернутые по двусторонней договоренности и не связанные мандатом миссии ООН, участвуют в возвращении занятых повстанческой коалицией населенных пунктов и разблокировке путей снабжения Банги на ключевом шоссе на Боссембеле, по которому идет основное снабжение столицы из Камеруна и атлантических портов.

Это лишний повод напомнить, что, помимо «заклятых друзей» России и Франции, занимающихся контрпропагандой и диффамацией друг друга в соцсетях, в ЦАР игроков больше, чем два, и логистически их позиции куда сильнее. Вообще, в ЦАР «лезли» все — вплоть до малозаметного «офшора» Бенина, откуда свергнутый Патассе дирижировал в 2005—06 гг. восстаниями на севере, ЮАР, чьи наемники безуспешно сдерживали в 2013 г. марш «Селеки» на Банги, не говоря уже о «сверхдержаве» Чаде, Габоне, Ливии, обоих Суданах и обоих Конго, Камеруне, Уганде. Список можно продолжить. Если добавить сюда всех негосударственных акторов от ТНК и НКО вплоть до самых одиозных бандгрупп, вроде ГАС Джозефа Кони, то ЦАР — это постоялый двор и изнанка глобализма. Причем не столько доильня ископаемых, сколько площадка для логистических теневых и контрабандных операций региональных трансграничных вооруженных групп, контролирующих движение людей, оружия и материальных ценностей — скота, золота, древесины, алмазов, кофе, продуктов и др.

Руанда — ближе РФ и Франции, и с ее репутацией «Африканского Сингапура» это — «модельная» страна для многих политиков в ЦАР (в частности, в любви к ней признавался один из лидеров вооруженной оппозиции Нуреддин Адам). Кроме того, в рамках миротворческого контингента она не допустила откровенной вовлеченности в многоплановый конфликт. Пока в 2013-2014 гг. французы выращивали «анти-балаку» и вставляли палки в колеса АС, а чадцы сражались с экс-«Селекой» — своими единоверцами и единомышленниками — настолько «успешно», что в марте 2014 г. они со скандалом вышли из страны после резни христиан, руандийский контингент ООН защищал всех, включая мусульманское меньшинство в Банги, не задаваясь целью ни блокироваться с группировками экс-«Селеки», ни связываться с «антибалакой», а с 2016 г. руандийцы составляли личную охрану Туадера.

Глубже «вошла» Руанда в ЦАР к осени 2019 г., в разгар трений между Францией и Россией, когда были достигнуты 5 соглашений о сотрудничестве, в том числе в сфере безопасности, о поощрении и защите инвестиций и о сотрудничестве в нефтяном и горнодобывающем секторах. Этому предшествовал январский визит в Банги руандийской министерской делегации, где связующим звеном выступал предприниматель Паскаль Бида Койагбеле, связанный с Кигали, а в июле 2019 г. Туадера посещал Кигали. Переговоры велись в тайне, потому что Кигали не хотела «шокировать русских и французских партнеров» — а речь шла о крупных, не только военных, но и банковских проектах.

Руанда считает ЦАР преимущественно своей сферой влияния, опасаясь потерять ее у Уганды, откуда, кстати, и вернулся в ЦАР Франсуа Бозизе. Помимо «бизнеса на безопасности» — а руандийские миротворцы МИНУСКА получают большие деньги — Руанда привечает беженцев и рассчитывает обеспечить себе плацдарм, откуда удобно воздействовать на ДР Конго, где активна военно-политическая оппозиция режиму в Кигали. У Руанды натянутые отношения с Францией и неплохие — с Россией. Доверяет ли Кагаме Туадера? Ничуть, и присутствие в окружении Туадера руандийца Фабьена Сингайе, зятя спонсора геноцида 1994 г. Фелисьена Кабуги, не может не напрягать руандийского лидера. Кагаме вообще мало кому доверяет. Но, будучи сторонником внешних союзов на дальних рубежах, он не упустит шанса расширить зону влияния в ЦАР для своих геополитических амбиций и точечных «гибридных» операций в соседних странах.

Материал предоставлен Телеграм-журналом об общественно-политической жизни Черной Африки - https://t.me/zangaro