Объявление ЦАР о легализации биткоина в качестве базовой валюты и законного средства платежа удивило всех — решение оказалось неожиданным и скандальным, хотя, по некоторым данным, вопрос прорабатывался не менее полугода. ЦАР таким образом стала второй после Сальвадора страной мира, узаконившей биткоин в качестве legal tender, и, скорее всего, не последней.

По оценкам экспертов, текст законопроекта, принятого 22 апреля центральноафриканским парламентом и озвученного президентом 28 апреля, несовершенен и содержит лакуны и противоречия; главное, он беспрецедентно опасен для валютной и банковско-финансовой структуры CEMAC, в зону которой входит ЦАР, и противоречит положениям конвенции UMAC. Известно, что принятие биткоина в качестве legal tender не стоит в повестке Комитета по монетарной политике ЦБ.

Могут ли потерпеть такое компрометирующее валютный союз поведение остальные пять государств-членов (Камерун, Чад, Республика Конго, Габон, Экваториальная Гвинея) и регулирующие органы? Предстоит серьезный разговор ввиду опасности эффекта домино, коль скоро физические и юридические лица всех стран — членов валютного союза, располагающие наличными франками, — могут «ринуться» в эту воронку, что создаст огромные возможности для притока и оттока нелегальных денег. 

Принятие не самой значимой и субъектной, зато крайне бедной и пораженной гражданским конфликтом страной закона о легализации криптовалюты без консультаций с правлением BEAC — это только одна сторона проблемы. Объективная потребность в ней внутри страны также вызывает вопросы. С 11% покрытием интернет-связью, отсутствием необходимой инфраструктуры — широкополосной связи и технологии 4G, необходимых для осуществления транзакций; с незначительной диаспорой, которая могла бы быть заинтересована в таком способе пересылки средств в страну; наконец, с действующими в стране сервисами мобильных платежей (Orange и др. операторы) и стабильной валютой, привязанной к евро; наконец, с 
не очень впечатляющим сальвадорским опытом, также раскритикованным МВФ (по опросам на март 2022 г., спустя несколько месяцев 86% бизнесов так и не сделали ни одной криптовалютной транзакции).

 — все это побудило некоторых критиков искать бенефициаров в Москве ввиду размещения в стране операторов неофициальной ЧВК «Вагнер» и предположительной потребности в облегчении финансовых операций. Куда серьезнее то, что санкции, наложенные сначала на Мали со стороны ЭКОВАС, затем — на Россию по линии стран ЕС, США, Канады, Австралии, Японии и др., с ограничением доступа к средствам ЦБ в первом случае и с заморозкой иностранных валютных резервов во втором — неизбежно спровоцировали опасения аналогичных мер и потребность в формировании (пусть даже паллиативных) подушек безопасности, тем более, что финансы ЦАР находятся в критической кондиции после сокращение помощи по линии ЕС, Франции, Великобритании (анонсированы планов на 40-60% сократить бюджет ряда министерств), а действия властей ЦАР подвергаются критике со стороны ООН. 

Как бы то ни было, мера не вызвала понимания у представителей как минимум у трех из пяти остальных стран зоны центральноафриканского франка, готовых задействовать 35 статью UMAC. Реакция со стороны BEAC в лице его управляющего Аббаса Махамата Толи, который, как и остальные, узнал о таком шаге законодателей ЦАР из открытых источников в СМИ, последовала незамедлительно уже 29 апреля — в письме к минфин ЦАР Эрве Ндобе он потребовал созыва чрезвычайной сессии. Создан и ad hoc комитет по прояснению вопроса. Обеспокоенность и желание привнесения ясности прозвучало не только со стороны чиновников BCEAC и Евросоюза. Внутри страны реакция тоже оказалась неоднозначной — Мартен Зигеле, один из лидеров оппозиции в парламенте, пожаловался на порядок принятия закона и сообщил, что собирается добиваться его пересмотра в Конституционном суде ввиду опасности вывода страны из зоны франка, а два бывших премьера страны составили письмо, раскритиковав «одностороннюю меру» как «серьезное нарушение».

Материал предоставлен Телеграм-журналом об общественно-политической жизни Черной Африки - https://t.me/zangaro